† Святой благоверный Князь Александр Невский

Житие

    Как видимое солнце для телесных очей, так и жития святых — свет и просвещение для духовных чувств. Изрек Господь о верных слугах своих: «Вы свет миру!» (Матф. 5,14). Чувственное солнце на время укрывает лучи свои, потом опять, еще в большем блеске, являет их миру; так и преставившиеся от жития своего временного святые Божий, укрываясь телесами своими в гробах, невидимы бывают, но когда произволяет Бог прославить их, ради нашей пользы, опять являются они в нетленных останках своих среди нас и озаряют мир истекающими от них чудесами!

Первые годы Александра

    Блаженный Александр был пречестною отраслью благочестивого корня, и Господь Иисус Христос, по выражению песни церковной, «…явил его как некое Божественное сокровище земле Российской, нового чудотворца славного и богоприятного. Мы же с верою и любовью, радуясь, прославим Господа, давшего ему благодать исцелений, дабы ради его молитв спасен был царствующий град сей, и угодна была Богу держава сродников его, и под сенью ее спасались бы сыны Российские!»

    Второй сын Великого князя Ярослава Всеволодовича Киевского, Владимирского и всея Руси, благоверный князь Александр происходил в восьмой степени от святого равноапостольного князя Владимира, просветителя земли Русской, и сам, восходя во временной жизни по степеням совершенства духовного, сподобился быть сопричисленным к лику святых своих предков и сродников благословенной отрасли того же священного корня. Особенная благодать Божия почивала на единокровных сродниках Александра, родителях его и братьях, и чадах, верно служивших Богу, и в сане державных князей земли Русской, и в подвигах исповедничества и мученичества за веру Христову, и в трудах иночества. Многие из самых присных ему, по духу и по плоти, прославлены всей Церковью Российской; память других чествуется в тех местах, где возлегли они на вечный покой после временного подвига.

    В числе их благоверный родитель его Великий князь Ярослав, почивающий в соборе Владимирском, приснопамятный исповедник веры, много потрудившийся за землю Русскую, которую собрал воедино после разгрома монгольского, и скорбною смертью скончавшийся на пути из Орды. Незабвенна память и благоверной княгини инокини Феодосии, матери святого князя, которая покоится в новгородской обители великомученика Георгия, и брата Феодора в Софийском соборе, среди приготовлений к земному браку воззванного на вечерю Божественного Агнца, и супруги князя Александры, которой гробница в женской обители престольного Владимира. Там же, в кафедральном соборе, где родитель его Ярослав, совершается память и двух блаженных его дядей: Великих князей Константина Всеволодовича Ростовского и Георгия, за веру и Отечество живот свой положившего в страшной сечи с монголами на реке Сити, который принесен был как витязь с поля ратного во всеоружии своего нетления; там и три его сына, избиенные татарами при взятии Владимира. И третий дядя блаженного Александра, Василий Всеволодович, княживший в Костроме, причтен к лику святых ради благочестивой жизни, и племянник Василько, сын Константина, мученически скончавшийся в плену татарском. И другой племянник Михаил Ярославич Тверской, увенчанный в Орде кровавым венцом мученика. А сын благоверного Александра, начавший собою знаменитую отрасль Дома Московского, князь Даниил в одежде схимнической нетленно почивает под сенью созданной им обители в утверждение первопрестольной столицы. Такая неувядаемая слава земных родственников, сделавшихся уже небесными, со всех сторон окружает блаженного Александра, и в книге живота вечного более начертано их подвигов, нежели на земных скрижалях.

    30 мая 1220 года родился благоверный Александр, но для нас более памятен день его преставления в лучшую жизнь, когда усопший для всего земного явил первое свое знамение, и день сей празднуется Церковью 23 ноября. От юного возраста и от малых ногтей был он научен всякому делу благому, говорит писатель жития его, современный соборному прославлению святого князя при царе Иоанне Васильевиче. Во всем желал он быть достойным благочестивых родителей своих, стараясь ни в чем не отставать от нравов отеческих: от младенчества возлюбив Христа, отвратился от мирского суемудрия и душетленных игр, не прилепляясь ни к чему земному, хотя и призван был обладать царством. Поучаясь непрестанно Божественному Писанию, услаждался он гласом церковных песен, и душа его жаждала поучений святых отцов, из которых черпал он себе начало премудрости, страх Господень. Бдения всенощные и тайные к Богу молитвы были его любимым занятием. Он чуждался сладости пищи и угождения плоти, будучи для нее немилостивым врагом, недругом искренним души своей, которую украшал чистотою и милостынею. Кроток и тих был его нрав с детства, возмужавший только, но не осуровевший с годами, и Господь был с ним по слову Божественного Писания: «На кого воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих» (Ис. 56.2). Бог прославлял своего угодника, внушая ему от самого юного возраста общую любовь и уважение старцев. Наружный вид благоговейного отрока был ясным изображением внутренней его красоты; взиравший на него видел перед собою как бы лик ангела.

    Тяжкую годину испытаний проходила вся земля Русская во дни отрочества Александрова. Когда, по словам летописца, настало время лютое за грехи наши: это был серп Божьего гнева. Кто может верно изобразить нашествие мучителя, кровожадного ратника, безбожного царя Батыя? Не было ему отпора в земле Русской. На всякую отчину ее и на всякий град нападали немилосердные, исчадие восточных пустынь. Все предавали огню и мечу и князей наших побивали среди полков их и народа. С Рязани началась кара Божия: князь ее Георгий Ингваревич погиб со всем семейством. Тогда же выжгли монголы и возникавшую еще Москву и древний град Суздаль со всеми его храмами, и славный град Владимир взят был на копье. В его соборе, зажженном врагами, погибли от дыма епископ Митрофан и супруга Великого князя Георгия с семейством и многими людьми. Они предали души свои Богу в иноческом образе, а сам Георгий пал со своими полками на поле ратном.

    Над Киевом висела также туча монгольская, вскоре разразившаяся, но до Новгорода не достиг меч Батыя. Промыслом Божиим отвратился он вспять. Рассеялись князья наши по чуждым племенам или мученически кончали жизнь в плену ордынском. Бесчадствовали матери российские, рыдая о своих чадах. Родня и жены княжеские склоняли выи свои игу работному в плену Неверных, с водоносами обходя источники, как рабыни, облаченные в разодранные рубища вместо багряных одежд. Девы, обрученные Небесному Жениху, терпели поругание. Мужи разлучались с женами и чада с родителями. Священников закалывали при жертвенниках, где они приносили бескровную жертву, и кровью их обагрялся помост церковный. Вся земля Российская дымилась, ибо варвары проливали кровь как воду, и как снопы в день жатвы повержены были телеса избиенных. Для многих не было погребающих. Повсюду слышались стоны и плач на распутьях, доколе ужасом не онемела вся земля Русская в ожидании, когда минует кара Божия. Все это было за грехи наши, за крамолы и убийства, ибо державные наши неправедно состязались друг с другом ради отеческого наследия. Брат водил на брата полки иноплеменных и неверных, и от избытка беззаконий умножались казни. В такую страшную годину возрастал и возрос блаженный Александр, как чистый цвет болезненной земли Русской, в умилостивление прогневанного Бога и в утешение остатку людей на земле родной.

    Не отраднее было и в Великом Новгороде, где протекли отроческие годы Александра. Хотя и не достиг Новгорода меч татарский, но там иные кары посланы были от Господа для вразумления гордых: смуты народные и внешние брани, убийственный голод и всепожирающий мор. Малолетние князья Феодор и Александр, оставленные отцом их Ярославом в Новгороде, должны были тайно бежать из города, когда возмутившаяся чернь едва не умертвила святителя своего, владыку Арсения, и ограбила домы стольников и тысяцкого. Утихло смятение и возвратились юные князья. Однако после голода начались пожары. Выгорел весь богатый конец Славянский, где уцелела одна лишь церковь Ильи Пророка. А между тем немцы и литва воевали пределы новгородские, и князь Ярослав принужден был защищать разоренную Отчизну. Тогда преставился старший сын его Феодор, готовый по воле родителя вступить в союз брачный. Уже и гости созваны были к светлому торжеству, но Жених Небесный воззвал к Себе земного. В обители Юрьевской положен был юный Феодор, и в той же раке нетленно обретенный через четыре столетия со славой перенесен в собор Софийский.

Княжение в Новгороде. Победа над шведами и Орденом.

    Одиноким остался после брата Александр. Ему выпал жребий княжения в Великом Новгороде. На юные плечи пало бремя правительственное, потому что родитель его отозван был на престол Великокняжеский. Тяжкие заботы предстояли юному князю при самом начале его правления. В самый год его супружества с дочерью князя Полоцкого Брячислава, вместо того чтобы думать о радостях брачных, ему надлежало бодрствовать для защиты своих пределов, которым угрожали немцы и литва. Новобрачный пошел строить остроги на берегах Шелони. Неоткуда было ожидать помощи. Родитель Великий князь вынужден идти в Орду, отстаивать разоренное свое Отечество и, утвержденный ханом на престоле Владимирском, с трудом собирал развалины бедствующей своей страны. Но Александр возложил упование на Бога и помышлял только о том, какой отчет даст Всевышнему в делах своего правления. Во время грозы воинской управлял как во дни мира. «Возлюбите Бога, — говорил блаженный словесами евангельскими, — и ближних как самих себя, ибо Господь взыщет кровь людей своих. Отложите всякую хулу и зависть, украсьте себя милостынею и примите милость от Бога. Не взирайте на лица в судах ваших, но убогих милуйте, избавляйте насилуемых и довольствуйтесь оброками вашими, ничего не требуйте свыше, как заповедал некогда великий Предтеча приходившим вопрошать его о спасении». (Лук. Ш.13.14).

    Приходили к благоверному князю державные из областей западных, слышавшие о его мудрости, чтобы привлечь его на свою сторону. Прежде других явился великий магистр Ливонского ордена меченосцев, хотя враждебных Новгороду, Андрей Вельвен. Воитель немецкий хотел лично изведать доблести князя русского, которые впоследствии много раз испытал Орден на поле ратном. Увидел его и изумился и, возвратясь в пределы свои, засвидетельствовал истину молвы народной. «Многие страны прошел я, — говорил магистр, — видел царей и князей, но нигде не обрел подобного Александру мужеством и красотою, ни в царях царя, ни в князьях князя».

    Когда достигли слова эти до властителя шведского Эрика, завистью наполнилось его сердце, и устрашился он возраставшей силы соседнего державца земли Русской. Зная о пленении Батыевом, хотел он и с севера попленить остаток бедствующей страны. «Пойду на Новгород, порабощу все славянские народы и самого князя возьму своими руками!» — так возмечтал гордый супостат, высившийся подобно кедру ливанскому. Сам он и Биргер, домогавшийся его престола, двинулись полками ратных в пределы Русские, с мейстерами своими и бискупами, которые облечены были в доспехи ратные, ибо они не словом, но оружием домогались распространить владычество папы в языческих пределах финнов. С Биргером поднялись все свей и мурмане, сумь и ямь; в силе тяжкой переплыли они море Варяжское, дышащее духом брани, и со многими кораблями вошли в Неву-реку, думая проникнуть и в Нево-озеро и Волховом доплыть до самого Новгорода.

    Но Господь человеколюбивый положил им предел, который не Должны были перейти, как удерживает море, повиваемое песками. Надменный враг послал сказать смиренному Александру: «Если можешь мне противиться, то я уже здесь и пленю землю твою». Поскорбел сердцем благоверный князь, помыслив, как мало дружины его в Новгороде. Князья русские были рассеяны ужасом татарским. Но не упал духом Александр, возложив упование свое на Бога и Пречистую Заступницу христиан, и на святых своих сродников, угодивших Богу, готовый и сам положить душу свою за дом Святой Софии, ибо знал, что Господь гордым противится, смиренным же дает благодать. Он пошел помолиться в храм Премудрости Божией, где ожидал его архиепископ Спиридон со всем освященным собором. Там из глубины сокрушенного сердца пролилась теплая его молитва ко Господу Сил: «Боже хвальный и праведный, Боже великий и крепкий, Боже превечный, сотворивый небо и землю и поставивый пределы языков, и жити им повелевый, не преступая в чужие части, и давый рабам своим упование, превечное Твое Слово, во еже не боитися малому стаду от убиваюших тело. Милосердия же ради неизреченные милости Твоея, послать еси единородного Сына Твоего на спасение и избавление рода человеческого. И ныне, Владыко Прещедрый, слыши словеса варвара сего, прегордо хвалящегося разорить святую Твою Церковь, и потребити веру Православную, и пролить кровь христианскую. Призри с небесе и виждь и посети виноград Свой, суди обидящим мя и возбрани борющимся со мною. Приими оружие и щит и стани в помощь мне, да не рекут врази наши: где есть Бог их? Ты бо еси Бог наш и на Тя уповаем, и Тебе славу воссылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне, и присно, и вовеки веков. Аминь».

    Благочестивый князь Александр, окончив свою пламенную молитву, поклонился владыке и всему освященному собору, прося благословения их на предстоящий подвиг. Со слезами благословил его святитель, призывая Господа и Пречистую Его Матерь, и всех святых, наиболее присных Великому Новгороду и почиющих в Софийском соборе, в поборники своему князю и его дружине. Ободренный духом Александр вышел к своей дружине с утешительным словом на устах. «Аще Бог по нас, кто на ны? Не в силах Бог, а в правде», — сказал он и одушевил воинов упованием на Бога и на заступление своих единокровных, равноапостольного Владимира и чад его страстотерпцев Бориса и Глеба. Не забыл он и о милостыни нищим, готовясь на воинский подвиг, заповедав о них своим боярам: «Сии братией Божией именуются, по слову Господню, и о нас ходатаи к Богу». После такого духовного приготовления к брани с врагом, чего не могла сделать даже малая дружина, хотя бы и против несметных тысяч?

     В день памяти равноапостольного предка будущий князь Невский приблизился к берегам реки, именем которой сам наименовался, прославив ее своей победой. Наступила ночь, и вот некто из его воинства, старейшина земли ижорской Пелгусий, во святом крещении Филипп, благочестивый жизнью и строгий постник, хотя и посреди языческого своего племени, сподобился чудного видения. Ему поручена была стража морская, ибо уже прежде обозрел он пришедшую силу варяжскую и известил о ней благоверного князя. Всю ночь провел он без сна на краю моря, бдительно совершая вверенную ему стражу. Внезапно, при восхождении солнца, слышит он шум на море великий и страшный. Внимательно смотрит он на то место, откуда слышался шум, ожидая враждебных судов, и видит корабль, одиноко плывущий к полкам Александра, в корабле же стоящих двух страстотерпцев Бориса и Глеба, со светлыми лицами и в багряной одежде, братски возложив руки свои друг другу на плечи. И вот ему слышатся в тишине утра тихие речи беседующих между собою братьев. Святой Борис говорит святому Глебу: «Брат мой Глеб, поспешим на помощь сроднику нашему Александру; опасность предстоит ему». При словах этих невидимы стали витязи и их корабль. Объятый ужасом Пелгусий спешил повестить князю о чудном явлении. С трепетом рассказывал он то, что видел и слышал. Блаженный же с радостным взором ему внимал и теплые пролил слезы, благодаря Господа, внявшего тайной его молитве. Он не велел стражу разглашать видения, доколе не явится слава Божия: она не замедлила.

     В воскресенье 15 июня 1240 года около полудня сразились с обеих сторон полки ратных, и страшная закипела сеча. До вечера, как из тучи, текла на поле кровь. Воины секлись мечами насмерть, но молитва веры одолела вражью силу. Призрел Господь милостивым оком святого князя: полк Божий явился горе, стоящий над полком православных, и бежали нечестивые. Великий воевода гнался за ними, поражая их тысячами и самому их неверному королю превозносившемуся возложил острием меча печать на челе. Пал он с ратного коня своего, и стяг королевский, носимый перед полками, достался в руки победителя.

    Шесть богатырей новгородских помогали славному вождю в ратном его подвиге, и живы имена их в предании народном. Гавриил, гнавшийся на коне за королевичем шведским, вслед за ним по доске вскочил на корабль и, сверженный вместе с конем, едва не погиб в волнах. Другие пешими бились в самом пылу сечи, одинокие как бы на поединке, сокрушая вокруг себя целую толпу. Один только Ратмир из их числа пал мертвым на груды им избиенных, а витязь Савва подсек златой шатер королевский и тем назнаменовал победу. Три корабля своих трупов наметали свей и потопили тех, кого не могли предать земле. Не было числа уязвленным на поле сечи, со стороны же Александра не многие пали.

    С торжеством возвратился благоверный князь и дружина его в Великий Новгород, воспевая Богу благодарственный псалом: «Сии на колесницах и сии на конех, мы же во имя Господа Бога призвахом; тии спяти быша и падоша, мы же востахом и исправихомся» (Псал. 19,8—9). С тех пор славное прозвание Невского устами народными прилепилось к имени святого витязя, и благодарная Церковь запечатлела его этим именем на своих скрижалях. Какая же на земле была награда святому князю за его подвиг спасения Отчизны? Крамола новгородская! Летопись не объясняет даже, по какой причине восстали буйные на своего князя, составив немалую молву в народе. Но благоверный, подражая смирению апостольскому, не хотел силою усмирить непокорных, и боярам, возбуждавшим его к сопротивлению, напомнил только слова Христовы: «Аще гонят вы во граде, бегите в другий» (Матф. 10, 23), и заповедь апостольскую: «Дать место гневу Божию, не воздавая зло за зло» (Римл. 12,19). Чувствовал он правоту свою и то, что скоро познают новгородцы свою неправду, и мирно удалился" с матерью и супругою и всем своим двором из мятежного города, который вслед за тем испытал достойное наказание от Бога.

    Как только услышали немцы и литва об удалении князя Александра в Суздальскую область, в отчину его Переяславль-Залесский, поднялись против Пскова предводимые мятежным князем Ярославом Владимировичем, внуком бывшего Великого князя Киевского Рюрика, невольного инока. Ярослав, избежавший плена ордынского в земле ливонской, с помощью рыцарей овладел Изборском в пределах псковских. Псковичи поспешили на помощь древнему своему достоянию, но бежали от полков немецких, и собственный их посад со всеми их храмами был выжжен врагами. Сами они подпали их влиянию, а между тем рыцари ливонские начали опустошать земли Новгорода. Уже в 30 верстах от него свирепствовали грабежи, потому что и соседняя Чудь воспользовалась безначалием, чтобы разорять окрестные села и веси, а немцы основали на берегах финских новую крепость Копорье, дабы господствовать над всей страною.

    Тогда опомнились, хотя и поздно, возмутившиеся против своего благодетеля, будучи расхищаемы, как овцы без пастыря, немилосердными врагами. С повинной головою пришли посланные от Великого Новгорода в престольный Владимир к Великому князю Ярославу с просьбой, чтобы опять отпустил сына своего Невского к Святой Софии. Но на сей раз не исполнил он их желания и позволил идти к ним только младшему сыну Андрею. Умилились сердца новгородские о бывшем своем князе. Граждане подвигли своего владыку Спиридона идти с избранными мужами умолить державного сжалиться над сиротством своей Отчизны и возвратить им крепкого в бранях, имени которого трепетали враги, ибо немцы, чудь и литва повоевали всю землю их и увели не только людей, но и коней, так что уж нечем было орать нивы. Смиловался Великий князь Ярослав, склонился на мольбу святителя и граждан: святой Александр опять явился у Святой Софии. Все изменилось с его пришествием. Не мог он долго терпеть, чтобы наследие его расхищаемо было неверными. Быстро собрав дружины из новгородцев, ладожан, ижорцев и корелов, двинулся он к Копорью. Разорил до основания крепость, разбил немцев, отпустив многих из плена, потому что был милостив и к врагам, и, восстановив разрушенные храмы, сам возвратился в Переяславль.

    В отсутствие его опять воздвиглись ратью беспокойные немцы. В зимнее время напали они на Псков и овладели древнею Отчизною святой княгини Ольги, поставив повсюду своих наместников. Оскорбился этой вестью блаженный ее правнук. Сердце его воспалилось одинаковой ревностью по дому Пресвятой Троицы в Пскове, как и по дому Святой Софии в его собственной Отчизне Новгородской. Ни мало не медля, поспешил он с братом Андреем и с сильною дружиною в Новгород и в храме Премудрости Божией молил опять Господа Сил о победе над беззаконными нарушителями мира. Нечаянно устремившись на немцев в пределы псковские, он смял их одним ударом и освободил Псков. Всю же землю немецкую и чудскую повоевал, освобождая людей своих от плена и отводя в плен тех врагов, которые были виновниками сего нашествия. Повсюду во время своего похода очищал он оскверненные ими церкви Божий и восстанавливал, где только мог, из развалин.

    Но ненадолго водворилась тишина. Новые победы Александра раздражали меченосцев, не чаявших столь быстрого поражения. Опять поднялись неверные соседи, составив между собою совет, и в силе великой совокупились против блаженного князя. Как написано в книге Премудрости о нечестивых, восстающих на праведника, обличающего их своей добродетелью, так и они говорили: «Пойдем на Александра и, взяв его своими руками, злой смерти его предадим, города же его и земли сотворим пусты». Не ведали они, что Господь внемлет молитве рабов Своих, а нечестивых карает. Сам Господь даровал Александру новую победу над супостатами и весь совет их разрушил.

    Еще витязь Невский находился тогда во Пскове; услышав о вражьем замысле, взошел он в храм Пресвятой Троицы и, призвав на помощь Господа и Пречистую Его Матерь, вышел опять с дружиной против врагов. Оба великие магистра, немецкий и ливонский, со всеми своими бискупами и рыцарями находились в строю ратном. На озере Чудском, еще замерзшем, сошлись полки, и полем битвы служил лед. Это было в день Похвалы Богоматери, в пятую субботу Великого поста, 5 апреля 1242 года, когда во всех православных храмах воспевалась победительная песнь Взбранной Воеводе. Вспомнил о том перед началом битвы благочестивый витязь и вздохнув к Богу отцов своих: «Суди, Боже, и рассуди прю мою от языка велеречива: изми мя от врагов моих, Боже, и от восстающих на мя избави мя, яко можеши хотяй и помози ми, Господи, яко же древле Моисеови на Амалика и прадеду моему, Великому князю Ярославу, на окаянного Святополка!» Тогда, осенив себя крестным знамением, воскликнул: «Да воскреснет Бог, и да расточатся врази Его!» Воины же, воодушевленные благим примером, воззвали: «О княже наш честный и драгой, ныне приспело время положить за тебя головы наши!» — и вслед за ним устремились на полки чуждых.

    Солнце восходило над озером, когда сошлись на нем обе рати, но вскоре ослепительная белизна его льдов изменилась в червленное поле от потоков крови; слышен был страшный треск сокрушающегося под тяжестью воителей льда и треск от секущихся мечей и копий, ломающихся о панцири немецкие и русские кольчуги. Двинулось под ногами воителей замерзшее озеро. Уже колебались полки Александровы от сильного натиска немцев и чуди, но не оскудела вера святого князя. Он пал на колена пред иконою Владычицы с Ее Предвечным Младенцем и громко к ней воззвал в пылу битвы: «Не призри нас грешных, но ускори яко благая на помощь нашу, верно молящихся Ти. Потщися на умоление к Сыну Твоему, яко Заступница присная чтущих Тебя!».

    Услышан был глас его молитвы. Некто увидел на небесах полк Божий над полками православных, побивающий нечестивых, ибо так благоволил прославить верного раба своего Господь пред неверными. Они обратили тыл и предались бегству. Воинство Александра еще семь поприщ гналось за ними по льду, поражая их, и захватило множество пленных: 500 немецких рыцарей пало под мечом православных и 50 взято в плен. С такою светлою победой возвращался витязь Невский в освобожденный им Псков. Близ коня его вели знатных рыцарей, за ним гнали толпу простых пленных. Когда же приблизился к вратам города, в сретение ему вышли с крестами и хоругвями весь освященный собор и народное множество, воспевая победные гимны: «Пособивый Господи кроткому Давиду победити иноплеменника и благоверному Великому князю нашему Александру оружием крестным град Псков освободити от поганых иноплеменников пособи!» С тех пор имя Александра начало быть славно по всему побережью Варяжскому, и в дальних пределах запада и востока, даже до Рима и Золотой Орды. Память же ледового боя сохранилась на долгое время в синодиках наших, ибо еще несколько столетий спустя совершали в церквах всенародное поминовение о павших в ледовом бою.

    Смирились горделивые немцы и в том же году явились в Новгород посланные от Ливонского ордена для размена пленных и заключения мира, по всей воле Александровой, но уже не застали князя в его Отчизне. Он совершил в это время новый блистательный подвиг, усмирив и беспокойную литву на северном рубеже новгородском: семь их ратей, одну за другой выходивших против него в бой, победил непобедимый князь и семь вождей их поразил. Еще однажды в последний раз поднялась литва на Бежецк и на Торжок, где княжил изменивший некогда Руси князь Ярослав. Но великодушный победитель, простивший ему кровную обиду, двинулся к нему на помощь против хищников, разбил их под Торопцом и возвратил весь полон и добычу. Далеко преследовал он бегущую литву за пределы полоцкие своего тестя и там еще однажды одержал над ними решительную победу, которая надолго умиротворила земли Новгорода и Пскова. Таковы были в течение пяти лет непрестанные подвиги святого витязя, пока он восседал на престоле новгородском, но его ожидало иное высшее призвание. Отныне уже не о битвах речь, но о подвигах веры столь же твердого исповедника, как и славного воителя.

Странствия в Орду

   Горькие сердцу потери приключились блаженному князю при начале новых его духовных подвигов. Вскоре по преставлении великого молитвенника всей земли Новгородской, который много споспешествовал богоугодными своими молитвами святому Александру в его победах, преподобного Варлаама Хутынского, преставилась и благочестивая его мать, никогда не оставлявшая сына, Великая княгиня Феодосия, принявшая в предсмертном пострижении имя Ефросиний. Со многими слезами положил ее блаженный князь в обители Юрьевской подле нетленного брата своего, который тогда не был еще прославлен. Вскоре услышал о более тяжкой потере, изменившей всю его участь, — кончине родителя своего Великого князя Ярослава. Возвращаясь из вторичного своего странствия в дальнюю Орду Кипчакскую, куда ходил поболеть за братию свою, князей единокровных и всех людей своих и веру Православную, скончался на многотрудном пути благоверный, страдая недугом из самой Орды и не достигнув пределов отечественных.

   Вспомнил он в час смертный, отходя в вечность, милых чад своих, далеко от него бывших, и заочно их благословил, умилительно беседуя с ними как бы предстоящими и заповедуя им взаимную любовь. Так в земле иноплеменной предал душу свою в руки Божий много потрудившийся за землю Русскую благоверный Великий князь. Старший по нем в роде князей русских, брат его Святослав, заступил на его место на престоле Владимирском. Но сыну его витязю Невскому, предстоял тяжкий путь в Орду, истомившую его родителя.

    Слышал Батый, пленивший землю Русскую и видевший в Орде своей всех князей русских, о чудных подвигах витязя Невского и пожелал, чтобы и он предстал пред лицо его. Надменный хан послал сказать святому князю, пребывавшему тогда в Суздале по кончине родительской, грозное и вместе с тем ласковое слово: «Ведомо тебе князь, что Господь покорил державе моей многие народы и все мне повинуются. Ты ли один свыше всех и не хочешь покориться силе моей? Внимай себе и если хочешь землю свою соблюсти невредимою, поспеши немедленно ко мне прийти и узришь славу моего царства. Себе же и земле своей приобрящешь полезное, ибо я слышал, что ты муж храбрый, мудрый и благообразный».

    Опечалился благоверный князь нечаянным зовом ханским, от которого его спасала дотоле дальняя его область новгородская и предстательство родителя. Вспомнил он, каким тяжким испытаниям подвергались в Орде князья русские, принужденные тогда уступать требованиям языческим в ущерб своей совести или мученически исповедовать веру свою посреди лютых страданий, подобно сродникам его князю Михаилу Черниговскому и Васильку Всеволодовичу, и недоумевал на что решиться. Но и подвиг родителя, положившего в Орде душу свою за людей своих, был ему любезен. В таком волнении духа пришел он просить совета у благоговейного епископа града Суздаля Кирилла, открывая ему тайную мысль своего сердца, и епископ утвердил помышления его, внушая идти исповедать имя Христово в Орде и не страшиться убивающих тело, но душу не могущих убить, и если нужно показать себя достойным нетленного венца мученического, как подобает доброму воину Иисуса Христа. Он дал ему в напутствие Божественное Тело и Кровь Христовы и, благословив, отпустил с миром.

     Быстро пронеслась вниз по Волге до Золотой Орды Батыевой громкая молва о шествии витязя Невского. Жены моавитские его именем устрашали детей своих, говоря: «Смолкните, вот идет князь Александр!» — так страшно было имя его иноплеменным. Обрадовался безбожный царь пришествию святого и повелел немедленно привести его в шатер пред свои царские очи, и идущего остановили волхвы и жрецы идольские: они хотели ввести его в ставку ханскую не иначе как через огонь и требовали от князя, чтобы прежде поклонился солнцу и огню. Мужественно отвечал им исповедник: «Я христианин, и не подобает мне кланяться твари, но поклонюсь Отцу, и Сыну, и Святому Духу, единому Богу, в Троице славимому, создавшему небо и землю и все, что в них есть». Поруганные волхвы с гневом отошли от благоверного князя и возвестили хану о его дерзновении; но Господь смягчил лютое сердце Батыя и преложил зверство его в овчую кротость, даровав святому угоднику своему славу исповедника и вместе с тем сохраняя его для утешения земли Русской. Хан велел не принуждать его к поклонению солнцу и идолам, но прямо ввести с честью к себе, чтобы самому видеть благообразие лица княжеского. Вступив в шатер хана, с подобающим достоинством поклонился ему святой Александр и сказал: «Тебе поклоняюся, о царь, ибо тебя почтил царством Господь Бог; твари же не поклонюсь, поелику вся она создана человека ради. Богу единому поклоняюся, Которому служу». Богом удержанный, спокойно внял сему твердому исповеданию языческий царь; он даже похвалил перед всеми его величие и мужество и с честью и дарами отпустил князя в свою землю.

    Это первое хождение в Орду было только началом тех утомительных странствий, которые должен был неоднократно предпринимать блаженный Александр для умиротворения родной земли и блага своих подданных. Хотя довольствовался он родной областью новгородской и Переяславлем-Залесским, но смуты между присными, дядею Святославом и младшими братьями, которые домогались мимо него сесть на престол великокняжеский Владимира, вынудили святого Александра вторично идти в Орду, вместе с братом своим Андреем. Получив благословение святителя Всероссийского митрополита Кирилла, перенесшего свою кафедру из разоренного Киева в новопрестольный Владимир, князь Александр достиг опять по Волге Золотой Орды, но уже на сей раз должен был простирать далее свое странствие в глубокие пустыни монгольские, на границы Китая, где властвовал в главной Орде Кипчакской сын грозного Чингисхана — Мангухан, повелитель самого Батыя. Счастливо, хотя и медленно, совершилось на сей раз трудное путешествие. Мирно возвратились оба брата: старший с титулом Великого князя Киевского, тогда как Киев был уже пустыней, а младший Андрей с давно желанным титулом Великого князя Владимирского. Не оспаривал у него этого преимущества кроткий Александр. Но два года спустя новые смуты между единокровными, навлекшие оружие татарское на родную землю, заставили опять ревностного ее поборника предпринять третье странствие в Орду Волжскую, уже к сыну Батыеву — Сартаку.

    Великий князь Святослав, дядя Андрея, лишенный им престола Владимирского, жаловался на него в Орде, обвиняя в непокорности хану, и возбудил гнев его. Сартак послал трех своих храбрейших воевод смирить непокорного. Легкомысленный Андрей, не соразмерив сил своих, дерзнул противостоять один с малою горстью людей многочисленному войску татарскому и был разбит. Сам он бежал к немцам в Колывань или Ревель, но бедствующая его область потерпела крайнее разорение от меча варваров. Тогда явился за нее предстателем в Орде святой Александр и утолил гнев ханский. Он утвержден был как единственный властитель на престоле великокняжеском Киева, Владимира и Великого Новгорода и возвратился со славою в Отечество, чтобы залечить его язвы и восстановить из развалин еще дымившиеся храмы и веси. Велика была радость по всей земле Русской об избрании на царство сего благоверного князя, давно уже бывшего единственным упованием родной страны посреди ее бедствий. Митрополит Кирилл вышел ему навстречу с крестами и хоругвями и всем освященным собором из Золотых Ворот Владимирских и торжественно посадил князя на престоле отчем и деднем. Это было в 1252 году. С тех пор началась благословенная его держава.

Посольство от Папы

    Несколько прежде иное испытание в вере ожидало Великого князя с запада; но как он явил себя исповедником христианства против безбожных язычников, так подобало ему явиться и твердым исповедником Православия пред лицом отпавших от его чистых догматов. Вскоре после трудных его странствий в Орду пришли к нему посланные от папы Римского Иннокентия IV два почетных легата из ближайших его кардиналов с льстивыми речами и писаниями к мужу именитому князю Суздальскому Александру. Первосвященник Римский, услышав от людей своих, бывших в Монголии, о кончине Великого князя Ярослава и о подвигах ратных его сына от пораженных им рыцарей Ордена Ливонского и обратил свои честолюбивые виды на Александра. Он надеялся склонить князя на свою сторону блеском земного венца, как некогда Даниила короля Галицкого, который принял от папы королевскую корону. Но иного венца жаждала чистая душа Александра. «Мы слышали о тебе, как о князе чистом и дивном, — писал папа, — и что земля твоя похвальна и велика, и сего ради послали к тебе мужей избранных и премудрых, да послушаешь их учения».

    Не щадил он ни лести, ни хитросплетенных вымыслов в пространном своем послании, чтобы только достигнуть цели. Не обинуясь возвел папа клевету на твердого в вере родителя Александрова, Великого князя Ярослава, будто бы на обратном пути из Монголии, втайне обещал он повиноваться Римской Церкви и всенародно бы объявил о том, если бы преждевременно не похитила его смерть. «Посему если требуем от тебя, чтобы ты боялся Бога и, по любви к Нему, исполнил Его заповеди, то не безрассудно ли с твоей стороны будет отказать в повиновении нам и даже Богу, которого наместником, хотя и не по заслугам, мы являемся на земле? Впрочем, этим повиновением нисколько не уменьшится честь властителя. Знай, что, если ты воспользуешься нашим и даже Божиим благоволением, мы будем считать тебя знатнейшим между прочими католическими князьями и всегда, с особенным усердием, будем стараться об увеличении твоей славы. Как скоро узнаешь, что татарское войско направляет шествие свое на христиан, ты тотчас постарайся дать знать о том братьям тевтонским в Ливонии, дабы мы могли заранее подумать, как противостать с помощью Божией татарам».

    Легко проник в прелесть вражью благоверный князь, измлада воспитанный в учении Господнем, и премудро обличил посланных к нему кратким словом: «Слышите, посланники папежские и обольстители окаянные: от Адама и до потопа, до разделения языков, и от разделения языков и до начала Авраама, от Авраама до прохождения Израилева сквозь Чермное море и от начала царства Соломона до Августа царя, а от начала Августа до Рождества Христова и до страсти и воскресения Его, и от воскресения Его и восшествия на небеса до царствия великого Константина и до первого Собора, и до седьмого Собора, сие все ведаем добре и от вас нового учения не приемлем; ибо все пророки от начала мира получили свидетельство верою, и сие вменилось им в праведность, и нам прорекли они Единого Истинного Бога, в него же и мы веруем неизменно». А дабы не почитали дерзновенные легаты православных христиан за язычников, благоверный ревнитель Православия отеческого подробно изложил пред посланными римскими твердое и ясное исповедание своей веры в обличение нововведений западных.

     «Вера наша сия есть: Троица во единстве и единство в Троице, не три Бога разумеем, но единого Бога во едином существе и божестве проповедуем: ибо единое есть Божество в Троице и Троица во едином Божестве; различаем же Троицу на три пресущественные ипостаси нераздельно. Божество простое, а не сложное, неведомое и непостижимое, творческое, а не сотворенное, саможизненное, самобытное безначальное, присносущное, бесконечное и поклоняемое, всю тварь видимую и невидимую создавшее, ибо все от Него и все в Нем. Равенство и единство исповедуем в Троице и Троицу в равенстве и единстве.

    Веруем же несомненно во Единого суть Сына Божия, единого от той же Единосущной Троицы, того же естества, а не иного, родившегося от Приснодевы Марии не изреченно и в нашу плоть совершенно облекшегося, исповедуем истинно, одушевленно, словесно, а не бездушно и не безумно, как вы мудрствуете и приносите опресноки, полагая, что Христос принял мертвую плоть без души и без ума. Мы же разумеем Его человеком совершенным и истинным, в двух естествах с двумя волями, нераздельно от Отца и Святого Духа. Он на земле во плоти пожил, но был с Отцом и Духом вместе и на небеси, не отступив от того чем был. Пребывал же и в том и в другом совершенным. Единое сыновство приял, а не двойственное, ибо Тот же Единый есть Сын Божий и Богородицею рожденный, восприял же волею плоть и пострада ею нас ради согрешивших на кресте от жидов, кровию своей очистил нашу греховную скверну. Смерть нашего ради спасения восприял и в ад снишел, и там отпавшего дьявола с отпавшею его силою неразрешимыми узами связал, и ад пленил, и смерть победил, и от века спящих там Адама, и всех пророков, и всех праведных извел оттуда и с Собою воскресил в третий день. Сам же воскрес в той же плоти, которую приял, а не оставил ее в аде, прияв иную, как сослужебные дьяволу еретики мнят, но в той же плоти воскрес, которую от Богородицы заимствовал рождаясь, и в коей на небеса взошел и одесную Отца воссел со Святым Духом, и ожидаем Его пришествия в день страшного суда, дабы судить живых и мертвых и воздать каждому по делам, ибо чаем воскресение мертвых и жизни будущего века.

    Приснодеву Марию, Матерь Его, нарицаем истинною Богородицею, и как от Отца родшегося Сына дерзновенно исповедуем Богом, так и сию, родившую Его, нарицаем Богородицею, ибо от имени Божия Богородица, и по Царе Царица и по Владыке Владычица.

    Мы храним тщательно и честных икон поклонение, не просто приемля их токмо как изображение красками на доске, ибо не образу простому поклоняемся, но первообразному лицу. Христову Богоначертанному изображению поклоняемся как образу Божию. Всемилосердной премилостивой Богородицы, Матери Его, честно чтим образ святый, как бы самою Ее в уме нашем пред собою зря, и честное поклонение образу Ее творим. Она нам сотворила путь от земли на небо, двери райские и царство паки отверзла, и все блага земные и небесные чрез Нее Сыном Ее мы прияли.

     Святых угодников чтим и почитаем, и святыми именуем их как угодивших Богу, наших учителей и наставников всего мира ко благому, на земле небесным житием своим явившихся собеседниками ангелов, и от нас к Богу ходатаями и молитвенниками неотложными и христианскими заступниками от всяких зол. Держим честно поучения святых апостолов и святых отец семи Вселенских соборов. Сия наша вера: не тако верующих и поклоняющихся иконам святых и не чтущих изображения святых, на них написанных и первообразных, анафемствуем».

    Легаты папские посрамлены были твердым обличением от благоверного князя, которому возомнили проповедовать веру Христову, как бы не ведующему христианства, и главенство папы своего, несовместное с Единым Главою Церкви Господом нашим Иисусом Христом. Без успеха пошли они обратно, как некогда иные послы римские, отвергнутые его равноапостольным предком, которым сказал Владимир: «Идите к себе, ибо отцы наши сего от вас не принимали».

Святой Александр на Великом княжении Владимирском

    Саном великокняжеским началось новое служение Александра не только Отечеству, возложенному на плечи его, но и всей Церкви Российской, которую должен был ограждать от иноверных, и одиннадцать лет продолжалось это многотрудное служение. Современники и потомство оценили его подвиг единодушным признанием блаженного князя в числе своих заступников на небесах, как он действительно был им на земле. С отроческого возраста девять лет княжил Александр в отчине своей новгородской и шесть — с титулом Великого князя Киевского, но это было только началом новых, более трудных подвигов: здесь уже не с мечом в руках как доблестный воитель, нет, он должен был действовать совершенно иначе, ибо еще не настало счастливое время ратей Донских предпринимать трудные путешествия по пустыням в Орду для умиротворения надменных ханов и спасения Руси от их ига. И что было еще больнее для его княжеского и вместе с тем отеческого сердца — собственные его подданные не постигли вынужденного его смирения пред Ордою, от того что привыкли к его победам над шведами и немцами. Не только народ, но даже и сын его возмутился против отца, как бы за дело чести, осуждая его невольную покорность, когда дело шло уже не о чести, но о спасении целого народа. Все это должен был заключить в мужественной душе своей витязь Невский. И что удивительного, если прежде времени, в таком кипящем горниле испытаний, истомилось самое тело, хотя благообразное и крепкое, ослабело от частых странствий в дальнюю Орду и не вынесло наконец постоянного напряжения сил? Неодолимый в битвах, еще в полном цвете мужества, изнемог под бременем великокняжеского венца, который был для него венцом терновым, едва достигнув сорокатрехлетнего возраста.

    А между тем все, что он совершил в краткие годы своего княжения, послужило на все прочее время печального ига ограждением для Святой Церкви, ибо в его правление определились окончательно взаимные отношения монгольских властителей к покоренной ими Руси, ровно как и порядок собирания поголовной дани, и та степень, на которую стали перед лицом победителей духовные власти бедствующего народа. Не только оградил их благоверный князь от позорной дани как служителей Божиих, но и столько возвысил во мнении ханов, что в самой их столице, на берегах Волги, водворил нового епископа Сарайского для утешения князей русских и народа, вынужденных там долго пребывать. Он явил себя с первого своего странствия в Орду мужественным исповедником веры Христовой пред лицом страшного царя, умертвившего уже двух его сродников, и слава ратных подвигов внушала невольное уважение к личным его доблестям. Александр послужил твердым щитом Церкви своей и народу. Не знаешь, чему больше дивиться: неодолимому мужеству князя там, где предстояла победа над врагами с оружием в руках, или благоразумному терпению, проистекавшему от более трудной победы над самим собою там, где надлежало смиряться пред врагом.

     Однако когда нужно было смирять непокорных и отражать врагов, Великий князь не выпускал данного ему от Бога оружия, ибо властитель не без ума меч носит, по словам апостола Павла (Рим. 13,4). Беспокойный Новгород дерзнул возмутиться, изгнал от себя сына его Василия, уже многие годы княжившего у Святой Софии, и призвал из Твери брата Александрова, князя Ярослава, а между тем готовил посольство о мире к Великому князю, как бы равный к равному, и хотел посылать за себя ходатаем архиепископа своего Далмата.

    Поднялся с дружиною Великий князь против древней своей отчины, которая во все времена его княжения была главным предметом его отеческих забот, но вместе с тем и более всех его оскорбляла частыми мятежами. Смутились новгородцы и разделились на две стороны. Одни желали восстановить порядок, другие держались посадника Анании, виновника смятения. Великий князь послал к ним своего племянника Бориса, сына князя мученика Василька, требуя выдачи посадника, и ждал ответа, не двигаясь вперед, но не был благоприятен ответ новгородский. Чтобы не проливать крови народной, благодушный властитель снисходительно требовал только сложения Ананией своего посадничества. На сей раз очувствовался сам виновный, будучи удивлен таким великодушием, и поспешил исполнить волю князя. Тогда пошел в свою отчину Александр, и торжественно встретил его во вратах города владыка со всем своим клиром, с хоругвями и крестами как победителя. Смирившийся Новгород с радостью принял опять к себе на княжение изгнанного Василия.

    Из Новгорода Великого ревностный князь принужден был спешить в Нижний, чтобы там договориться об исчислении народном с Улавчием, родственником нового хана Берки, который занял место Батыя и Сартака, и едва устроил это трудное дело, как уже опять должен был возвратиться в Новгород для отражения шведов и ливонцев. Позабыв прежние победы Александра, все враги северные соединились опять против его отчины и начали строить крепость на реке Нарове. Воспияли о помощи новгородцы, и двинулся к ним с сильною дружиной витязь Невский, пригласив с собою и митрополита. Святитель Кирилл благословил ратных. Призрел Господь на правоту святого князя и увенчал его новым успехом. Витязь Невский воевал опять на поприще славы первых дней своей юности. Труден и страшен был неведомый путь по теснинам и скважням посреди снегов и метелей, обращавших день в ночь, так что многие из новгородцев возвратились домой. Но мужественный князь не унывал, проник в сердце земли вражеской, повсюду поражая не чаявших столь быстрого нападения, и со множеством пленных возвратился в Новгород. Надолго утихли шведы и немцы.

     Не успокоился поборник земли Русской от трудов своих, ибо тотчас по возвращении в престольный Владимир принужден был идти в Орду Волжскую, чтобы окончательно заключить с нею условия дани. Вслед за ним пришли ненавистные численники татарские и переписали всю землю Суздальскую, Муромскую и Рязанскую, но не коснулись духовенства и оставили в России только своих десятников и сотников, которые должны были заведовать данью. Таким образом в мире окончилась первая перепись с сохранением достоинства Церкви и без насилия над народом, потому что иноплеменники представили управление природным князьям и не вступались во внутренний быт Руси, ради ходатайства мудрого князя в Орде. Едва окончилась перепись, Великий князь отправился опять в Сарай для удостоверения в ее верности самого хана. Он взял с собой двух своих братьев — Ярослава Тверского, которому великодушно простил обиду, и Андрея, который возвратился из Колывани по смерти Батыя. Александр испросил ему помилование и утолил гнев хана Берки. Но хан изъявил непомерную свою волю подчинить поголовной дани и вольный дотоле Новгород.

     Предчувствовал Александр нависшую угрозу, ибо при одной только вести о переписи, целый год волновался Новгород. Сам блаженный князь явился с численниками в свою отчину, чтобы отклонить бедствие. В числе непокорных оказался юный сын его Василий, правитель Новгорода, обольщенный мятежными боярами, но услышав о приближении родителя, бежал в Псков. На сей раз мирно окончилось дело переписи, ибо численники татарские, испуганные мятежом, удовольствовались одними дарами вместо дани и удалились в Орду. Но предвидя будущее смятение, державный властитель не мог оставить без наказания возмутителей его сына и народа, от которых бы пострадала вся земля Русская, и в первый раз оказал строгость. Он велел судить их по гражданскому закону, а ослушника Василия сослал в суздальскую область. На его место назначил другого своего сына Димитрия.

    Возвращаясь из Новгорода, блаженный князь провел великие дни Страстной недели в Ростове, желая поклониться чудотворной иконе Заступницы рода христианского, и принял благословение епископа Кирилла, молитвам коего приписывал успех трудного дела.

     Вскоре вновь пришли численники ханские переписать Новгород, и Великий князь опять должен был им сопутствовать для соблюдения тишины. Опять волновался Новгород, когда татары с наглостью стали притеснять народ. Последствия могли быть ужасны: убийство чиновников татарских навлекло бы гибель на всю Россию. Болея душой по родной земле, убедил их Александр отложить насилие ради собственной безопасности и приставил к ним стражу из детей боярских. Еще более возмутился народ, подозревая участие бояр своих в насилии татарском, и поднял оружие. Мудрый князь выехал из города со всем своим двором и численниками ханскими, представляя Новгород собственной его участи. Внезапное осиротение смирило народ. Он согласился на перепись, и спасена была земля Русская от нового нашествия. Она успокоилась под святым покровом Александра в последние два года его княжения: тишина «бесерменами». В продолжении сего краткого отдыха родился ему, как вождь мира, последний сын Даниил, будущий родоначальник славного рода Московского, коим возвеличилась вся Россия. Только правнуку Александрову предстояла славная победа над татарами; святому же князю надлежало испить чашу горести до самого дна.

    Ему предстоял еще один подвиг мужества и терпения; новая буря восстала из Орды. Татары заменили своих сборщиков дани более лютыми из племени хазар или хивинцев. Сборщики взяли на откуп всю дань и никого не щадили, ругаясь над святынею и священством. Терпение народа истощилось. Внезапно, по звуку вечевого колокола, восстали Владимир, Суздаль и Ростов и избили своих мучителей, не думая о последствиях. Уже страшное полчище поднялось из Орды, чтобы пройти с огнем и мечом всю землю Русскую, как некогда при Батые. Великий князь собрался в Орду, чтобы принести себя в жертву за свой народ, если не утолит гнева ханского: «Больше сия любве никтоже имать, — говорит Спаситель, — да кто душу свою положит за други своя» (Иоан. 15, 13). Услышав о новом нападении литовских рыцарей на пределы псковские, послал с сильною ратью против них сына Димитрия и брата Ярослава. Обычный успех увенчал сей поход. Крепкий град Юрьев, древнее достояние земли Русской, основанный Великим князем Ярославом, был взят приступом, и совершенная победа была одержана над немцами.

     Кроме умилостивления ханского и другая была причина спешить в Орду, чтобы отклонить новое требование надменных победителей, которые хотели принудить дружины русские проливать кровь христианскую за язычников. Столь трудно было это двойное ходатайство, что продолжалось более года. Однако Бог благословил полным успехом поистине христианский подвиг своего угодника, чтобы еще утешить землю Русскую, перед скорой потерей своего заступника. С радостью возвращался блаженный князь из Орды, и весть об его успехе предупреждала его медленное шествие, медленное, потому что здоровье его было расстроено долгим томлением в Орде. На несколько дней остановился он отдохнуть в Нижнем Новгороде и потом продолжал путь до Городца Волжского, но тут застиг его предсмертный недуг. Предчувствуя близкое свое отшествие к Богу, удалил он от себя все земное и пожелал великого ангельского образа: совершилось печальное пострижение, по его пламенной молитве, и прославленный витязь Невский Александр, Великий князь обширной Державы Российской, отложив всякое земное величие, восприял в схиме смиренное имя Алексия.

     Умилительно рассказывает писатель жития его преставление блаженного князя-инока «Смотрите, как и в последние минуты являет он заботу о вверенных ему людях, подобно пастырю, хотящему отойти в дальнюю страну, который гласом трубы собирает свое стадо, чтобы овцы его не отлучались на пажити друг от друга. Получив многожеланную схиму, созывает он к болезненному одру князей своих, и бояр, и простых людей и дает им последнее благословение, прощая их во всем и прося отпущение грехов самому себе. Горькое было зрелище всеобщего плача и рыдания о поборнике всей земли Русской, представителе бояр, питателе убогих, отце вдов и сирот и заступнике Церкви, которую защищал от врагов, утверждая в ней веру Христову! Блаженный, отходя в вечность, и сам прослезился от многого вопля и велел прекратить рыдания, чтобы не нарушали перед смертью его покоя. Еще однажды пожелал он сподобиться приобщения Пречистых Тайн Господа и Спаса своего и с сим божественным напутствием предал свою чистую душу в руки Божий, в день памяти святого апостола Филиппа 14 ноября 1263 года».

    Рыдали в городе волжском, но еще ничего не ведал о горькой утрате престольный Владимир. Один только святитель Кирилл, предстоя на соборной молитве, в божественном видении познал тяжкую скорбь, постигшую вверенное ему стадо: внезапно представилась ему святая душа Александрова, руками ангелов Божиих возносимая горе, и, проникнутый светлостию небесного явления, опустясь мыслию к осиротевшей земле, невольно возгласил сослужащим: «Уже зашло солнце земли Русской!» Никто не уразумел таинственных слов его; помолчав немного, чтобы дать свободное течение своим слезам, с глубоким вздохом произнес он: «Благоверный Великий князь Александр ныне преставился от жития сего!» При сей поразительной вести единогласно исторглись из всех уст и сердец только два слова, выразившие все: «Погибаем!» Плач заглушил всякую речь: действительно погибала Россия, лишенная своего заступника и умиротворителя.

     Погребальное шествие двинулось из Городца: не так и не во гробе ожидала оттоле своего князя любившая его столица. Опустел престольный Владимир и весь устремился в сретение усопшего, как бы живого. За десять поприщ от города, пред вратами обители Боголюбской, основанной славным его прадедом Великим князем Андреем, митрополит Кирилл встретил тело блаженного со свечами и фимиамом кадильным, при пении надгробных гимнов; не было слышно ликов от плача народного, и самые лики умолкали от слез. Каждый искал прикоснуться к священной раке своего благодетеля, и стонала земля от плача всенародного множества. Когда же внесен был благоверный князь и поставлен в кафедральном соборе между гробами предков для торжественного отпевания, славное совершилось чудо пред лицом всех в извещение славы нового небесного заступника земли Русской. Совершив чин погребальный, митрополит Кирилл подошел к раке и хотел разогнуть руку усопшего 'чтобы вложить в нее прощальную грамоту, по обычаю даваемую преставившимся; но блаженный сам простер ее с покорностью, чтобы принять разрешительную хартию, и тогда сложил опять руки крестообразно на персях. Ужас объял предстоявших при столь явном знамении благодати Божией, и все прославили Бога, прославляющего на земле своих угодников. Тогда свяшенноначальник со всем священным собором, подняв на главы тело князя-схимника, с пением и плачем понесли его уже как инока из храма, где погребались его славные предки, в обитель иноческую Рождества Богоматери и там же погребли в соборной церкви, где вскоре суждено было ему прославиться.

Чудеса святого князя Александра

    Не оставил и после преставления блаженный Александр своей паствы, день и ночь о ней бдящий как живой, заступая ее от врагов видимых и невидимых; отселе начинается ряд его посмертных подвигов, столь же светлых, как и во временной жизни. Подобает святым Божиим, воссиявшим как солнце, и других освещать зарями своих чудес, ибо не поставляют светильника под спудом, но на свещнике да светит миру. То достойно внимания, что сей благоверный поборник земли Русской, всю свою жизнь подвизавшийся для ее спасения, действовал в том же духе и за пределами гроба, проявляя небесный покров свой в самые тяжкие годины испытаний.

     Когда в лето 1380 года второй Батый, окаянный Мамай, с полчищами агарянскими поднялся против правнука его Великого князя Димитрия, названного Донским, как и блаженному Александру усвоилось имя Невского, явилось первое знамение от почивающего в престольном Владимире. Пономарь, благоговейно служивший при обители Рождества Богородицы, сподобился чудного видения: ночью стоял он на молитве в притворе церковном и со слезами молил Господа и Пречистую Его Матерь об избавлении от иноплеменных, призывая на помощь и витязя Невского, как присного заступника своего народа. И вот он видит: зажигаются сами собой свечи у его гробницы, два святолепных старца выходят из алтаря и приближаются к гробу Александра: «Княже Александре, восстани на помощь сроднику твоему Великому князю Димитрию, одолеваемому от иноплеменных!» Так воззвали они к усопшему, и восстал скорый помощник против агарян, как бы живой из фоба, пред очами смятенного служителя церкви, и все три невидимы стали.

    Явился светлый витязь, столько пострадавший в Орде, на поле ратном в тот день, когда спасенный его смирением народ впервые поднимал оружие против неверных. В самое утро, последовавшее за видением столь таинственной ночи, одержана победа Донская, и высока была рука благоверного князя Димитрия на варваров. Когда же впоследствии возвестил сей пономарь митрополиту всея Руси о своем видении, пришел он из града Москвы в престольный Владимир со всем освященным собором и, молитвою раскопав место погребения святого князя, обрел его нетленным после стасемнадцатилетнего пребывания в земле. С честию положили его в раке поверх земли в храме Богоматери, и начали истекать от святых мощей многоразличные исцеления: слепые прозревали, хромые ходили, расслабленные укреплялись и бесы изгонялись.

     Когда благочестивый царь Иоанн Васильевич шел завоевывать Казанское царство, на пути остановился он во граде Владимире, чтобы испросить у мощей своего блаженного предка благословения на новый подвиг против агарян, витязь Невский явил ему знамение своего благоволения: он исцелил одного из спутников державного Аркадия, который впоследствии был писателем жития святого князя. Сей Аркадий во время соборной молитвы у раки, видя малую скважню в церковном помосте, вложил в нее болящий перст свой и почувствовал, будто омокает его в некую масть благовонную, как миро: с той минуты не обрелось ни струпа, ни язвы на исцеленном персте его. Умилившийся царь принял сие знамение как благое для себя напутствие победы и, возвратившись со славою после покорения Агарянского царства, возымел ревность прославить всенародным чествованием святого поборника земли Русской. Совещавшись соборно с богомольцем своим Макарием митрополитом всея Руси, положили они исследовать подробно о житии и чудесах угодника Божия Александра и написать ему службу в назидание и утешение не одного града Владимира, где уже давно местно почиталась его память, но и всей спасенной им некогда земли Русской.

     Тот же державный испытал сам благодатную помощь святого своего сродника во время бедственного на Москву нашествия крымского хана Давлет-Гирея в 1571 году, как некогда предок его Донской против полчищ Мамаевых. Благоверный инок Антоний сподобился видения в обители Рождества Богоматери, где провел многие годы постнической жизни. Ночью бодрствовал он в келий своей и молил Заступницу рода христианского и витязя Невского дать победу на варваров державному царю. Внезапно восхищенный в духе, видит он себя мысленными очами пред вратами своей обители и двух светлых юношей на конях, быстро приблизившихся ко вратам. Оставив коней, входят они в церковь, где почивал святой Александр, и, по сходству ликов на знакомой ему иконе стра стотерпцев, инок узнает благоверных князей Бориса и Глеба. Вслед за ними устремился он в храм, которого двери отверзлись сами собою, и свечи возжглись у раки блаженного Александра. К нему воззвали светоносные юноши: «Восстани, брат наш, благоверный Великий князь Александр, да ускорим на помощь сроднику нашему царю Иоанну, ибо ныне предстоит ему брань с иноплененными» — и внезапно восстал из фоба своего чудотворец. Все трое вышли из храма и у врат обители обрелись никем не держимые три коня, снеговидные, вооруженные как бы на брань. Инок услышал и тайные речи святых витязей, воссевших на ратных коней своих: «Пойдем к Пречистой Богородице в ее соборную церковь, к сродникам нашим Великим князьям Андрею, Всеволоду, Георгию и Ярославу, дабы они с нами подвиглись на помощь». Сие сказав, устремились они к соборному храму, и за ними спешно последовал инок. Прежде всех восстал из фоба Всеволод Великий и после него трое других Великих князей, поборников земли Русской. Их было уже семь с Александром и двумя страстотерпцами, и для всех обрелись кони у врат церковных. Они понеслись высоко через городскую стену, по направлению к граду Ростову, их последние речи еще достигали слуха инока: «Пойдем в Ростов к поборнику нашему царевичу ордынскому Петру, да и тот с нами поможет на безбожных измаильтян сроднику нашему царю Иоанну». При сих словах все они скрылись от его взоров. В тот же день высока была рука благовенчанного царя на полчища крымских агарян, и без вести пропало все их нечестивое сонмище, заступлением святых сродников державного.

    Кто расскажет все чудеса, бывшие от угодника Божиего в престольном Владимире, еще прежде его всенародного прославления? Было их множество.

    Приспело время еще большего прославления витязя Невского. Великий император Петр после двадцатилетней брани со шведами на суше и на водах, в тех пределах, где некогда подвизался против них блаженный его предок, заложил новую столицу во имя ангела своего апостола Петра на той реке, именем которой назнаменовался Великий князь Александр. Заключив, наконец, славный и давно желанный мир, усердствовал император запечатлеть оный торжеством, в память древнего победителя шведов на брегах Невы. Он пожелал освятить новую свою столицу и ее иноческую лавру перенесением честных мощей блаженного Александра из древнего Владимира, где еще много оставалось его святых сродников, во утверждение древнего святилища и града.

    По совещанию со святейшим Синодом повелел он устроить великолепную раку от своих царских сокровищ и все нужное к перенесению святых мощей, которые с духовным торжеством двинулись к северу от обители Владимирской, несомые священными руками, как некогда кивот завета. Когда же достигли Великого Новгорода, древней отчизны святого Александра, нетленно почивающий князь поставлен был на богато убранную ладью и вниз по Волхову продолжал путь, как в те дни, когда воинствовал в тех пределах. На прославленной им реке встретил витязя император и перенес его на великолепную галеру, в которой руль принял в свои руки, держащие кормило государства. Сановники его сидели у весел, и лики воспевали священные гимны в честь угодника Божиего. Во вратах новой лавры во имя Живоначальной Троицы вышел в сретение святых мощей архиепископ Новгородский Феодосии с членами святейшего Синода и всем освященным собором. Своими руками внесли они священную раку во вновь устроенный храм во имя святого Александра. Три дня светло торжествовала столица, и день 30 августа, ознаменованный памятью славного мира и принесением святых мощей в столицу, избран был для ежегодного празднования сего радостного события в присутствии августейших особ Царствующего Дома.

    Благочестивая дочь Петра, императрица Елизавета, в залог своего усердия устроила новую раку из первого серебра, добытого в ее царствование во вновь открытых рудниках колыванских, а императрица Екатерина соорудила в Невской Лавре новый величественный собор, куда были перенесены в 1790 году с великим торжеством мощи благоверного князя для их окончательного пребывания. Именем святого витязя Невского нарекла она и державного своего внука, которым благословил Господь не одну только Россию, но и всю Европу, познавшего через него силу благодати в избранниках Божиих.
    Кондак, глас 4: Якоже iсродницы твои Борис и Глеб явишася тебе с небес в помощь, подвизающемуся на Велгера Свейского и воев его, тако и ты ныне, блаженне Александре, прииди в помощь твоим сродникам и побори борющия ны.